Автор:
Sinika
О своих впечатлениях можете написать в Gостевом БамBOOKе.
Последний лист
Ну что можно сказать в предисловие... Спасибо О.Генри за замечательную идею...
Действие происходит в Хельсинки где-то в 20-е года...
Это был небольшой, довольно грязный и весьма небогатый район Хельсинки. В таких серых домах с совсем недорогой квартирной платой, выщербленными стенами и небольшими окнами селились обычно студенты, художники и прочие сумасшедшие... Впрочем, дома здесь совсем не важны. Важно то, что в одной из таких больших, но не очень хорошо обставленных квартир умирал парень. Совсем еще молодой и очень красивый; с великолепными рыжеватыми длинными кудрями, грустными глазами цвета молодой травы и потрясающе красивыми тонкими руками, которые, казалось, и были созданы именно для того, чем он и занимался. Потому что он был художником, и по случайности совпало, что дело, которое было ему по душе, теперь хоть и скудно и не очень хорошо, но кормило его и позволяло как-то заработать на жизнь. Он писал удивительные картины, легкие и хрупкие пейзажи и наброски, в которых всегда оказывалось будто несколько слоев – посмотришь первый раз на них – увидишь только одну картину, один образ, посмотришь еще – и увидишь второй. А потом, если тебе поможет воображение – еще и еще один, потому что он сам всегда видел в них бесконечное множество подобных миров, которые, он, быть может, сам не хотел наносить на бумагу, но они получались сами, независимо от него и словно по собственному желанию.
В этой квартире, которая еще и была их студией, он жил вдвоем с девушкой, которая была старше его на целых семь лет. Ее звали Каарина, и она тоже была художницей, и поэтому, когда они познакомились и убедились, что они прекрасно ладят друг с другом и к тому же их взгляды на искусство совпадают, то сняли общую квартиру, потому что, само собой, денег на отдельное жилье у них не было. При первой встрече он представился ей Вильгельмом, потому как его настоящее имя – Вилле – казалось ему очень смешным и нелепым. Но она все равно принялась вскоре звать его «Вилле», сокращая выдуманного им «Вильгельма», потому что это имя по ее мнению было слишком громоздким и пафосным для такого милого и веселого восемнадцатилетнего парня.
Он умирал от воспаления легких, которое теперь, в этом особенно холодном ноябре, косило очень многих, а хрупкого, и без того слабого здоровьем парня он свалил вовсе без труда. И теперь он неподвижно лежал под пуховым одеялом на большой кровати, заваленной подушками и остановившимся взглядом смотрел на маленькое окно, в которое видна была только краснокирпичная стена соседнего дома и торчащая нелепая ветка клена с пожелтевшими листьями...
Однажды утром врач, в очередной раз пришедший навестить их, позвал Каарину в коридор. Она с надеждой смотрела на него, хотя угрюмый усталый взгляд врача и без слов говорил ей все.
- Скажем, у него лишь один шанс из десяти, да и то, если он сам захочет жизнь... А если уже его будут посещать мысли о том, сколько денег придется тратить на похороны, то любые мои лекарства будут бессильны... А я вижу, подобные мысли уже часто ему приходили в голову...
- Но что же делать? – она в отчаянии заломила руки.
- Все, что можете вы – это попытаться возбудить в нем жажду жизни... Скажите, о чем же он думает?
- Он хотел... Он хотел написать наш порт, море... Он любит море...
- Что? Хотел написать картину? Нет-нет, я совсем не об этом! Скажите, есть у него... любимая?
- Нет... – Каарина сникла и покачала головой.
- Что ж... Тогда я не знаю, что делать. Я оставляю вас... Он слишком, слишком слаб, но я буду делать все, что в моих силах, хотя, еще раз повторяю, без его желания все мои лекарства и старания будут бесполезны...
После того, как врач ушел, Каарина, взяв свои листы, баночки с тушью и перья, зашла в его комнату, намереваясь начать наконец заказанный ей одним редактором журнальный рисунок. Ей показалось, что Вилле спит, настолько тихим и размеренным было его слабое дыхание. Она пристроила листы на мольберт, присела рядом и занялась работой. А через несколько минут ее отвлек тихий, едва слышный шепот. Он отложила перья и подошла к его постели. Он снова смотрел на окно и считал. Считал... в обратном порядке.
- Тринадцать... двенадцать... – почти одними губами проговорил он. – Одиннадцать... десять... девять... – продолжил он. – Восемь... семь...
- Что? Вилле, в чем дело? Что там такое?
- Вот уже шесть... – словно не услышав ее, прошептал он.
- Чего шесть?
- Листьев, Каарина... Смотри на клен... там осталось только шесть листьев... А вчера было еще много, я даже не успевал считать... А сегодня осталось только шесть... Вот, смотри... Уже пять... – он медленно прикрыл и снова открыл глаза. – Когда упадет последний, я умру... Я уже давно знаю это.
- Что? Милый мой, глупый мальчик! Ну как ты можешь так говорить? При чем тут эти дурацкие листья?
- Нет, я знаю. Скоро упадет последний, и я умру.
- Прекрати эти разговоры, пожалуйста! Как же ты можешь умереть из-за каких-то листьев, падающих со старого клена? Это же глупость, Вилле!
- Не глупость...
- Обещай мне, что больше не станешь смотреть на эти листья! Я бы закрыла окно, но мне нужен свет, чтобы закончить рисунок, чтобы потом отнести его в редакцию и на эти деньги купить моему милому больному мальчику хорошего вина...
- Не надо мне уже вина... А ты могла бы рисовать в другой комнате...
- Я хочу побыть с тобой... И теперь останусь, чтобы ты не смотрел на этот клен... Только я сейчас быстро сбегаю к мистеру Рантанену, мне нужно, чтобы он позировал мне... Закрой глаза и пообещай, что не будешь смотреть за окно, пока я не вернусь!
Девушка спустилась этажом ниже к тому самому Рантанену. Это был совсем старый человек, ему уже было за шестьдесят, но сколько именно – он не знал. Он тоже был художником, хотя в творчестве его всегда преследовали неудачи. Он очень много пил и все лелеял мечту, что когда-нибудь напишет картину, шедевр, и станет признанным художником... Но в углу у него уже который десяток лет пылился старый мольберт с пожелтевшими листами, приготовленный им для этого шедевра.
- Мистер Рантанен, что же мне делать? – девушка по привычке заломила руки, перепачканные тушью. – Вилле совсем уже слаб, все твердит про какие-то листья... Говорит, что умрет, когда со старого клена у нас перед окном упадет последний лист!
- Что это за глупость?! – рассердился Рантанен. – Из-за каких-то листьев?.. Никогда не слышал ничего подобного!
- Я знаю... Я знаю, но он не желает ничего слушать... Все говорит, что умрет, когда упадет этот несчастный лист!
- Глупость, совершеннейшая глупость! – вскричал он. – Ну ничего, ничего... Идем, милая моя Каарина... Что-нибудь придумаем, что делать с этим мальчишкой! А пока – идем... Ты, кажется, хотела вчера, чтобы я тебе позировал?
Когда она поднялись наверх, Вилле дремал. Каарина задернула плотно шторы и попросила Рантанена пойти в другую комнату. Там они оба со страхом посмотрели в окно... а на ветке трепыхался единственный лист, отчаянно сопротивлявшийся порывам ветра.
Всю ночь, не прекращая, лил сильный дождь, и ветер оглушительно гремел старыми кровлями. А утром беспощадный Вилле тихо приказал поднять шторы...
А лист по-прежнему не сорвало с ветки. Было загадкой, как он всю ночь сумел сопротивляться упругим потокам дождя и ветра, этот слабый, желтый лист...
- Он последний... – тихо шептал Вилле. – Я думал, он упадет сегодня ночью... Значит, недолго осталось...
И целый день снова была непогода, а лист все равно держался на ветке. И на следующее утро, когда Вилле снова попросил поднять шторы, лист по-прежнему сопротивлялся! И днем он снова оставался на месте!
Вилле тихо подозвал к себе Каарину, и она присела на край его постели, осторожно стерев капли испарины с его бледного горящего лба.
- Можешь принести мне вина, милая Каарина... А лист все держится, наверное, чтобы показать мне, каким я был глупым... Грешно желать себе смерти...
А через час он сказал:
- Я так хочу когда-нибудь написать мой любимый порт...
Днем пришел врач.
- Шансы равные, - сказал он Каарине. – При хорошем уходе, я думаю, вы можете одержать победу. А сейчас мне нужно идти, навестить еще одного больного, этажом ниже. Его фамилия Рантанен. Он кажется, художник... Тоже воспаление легких. Шансов нет никаких, он ведь уже старик... Завтра его заберут в больницу, там ему будет спокойнее...
На следующий день Каарина подошла к постели Вилле.
- Я хочу тебе рассказать кое-что, мой милый мальчик... – начала она, грустно улыбаясь его серьезному лицу. – Мистер Рантанен умер вчера... Два дня назад швейцар нашел его без сознания в его квартире. Одежда на нем была насквозь мокрая, а губы его даже посинели от холода, он выходил куда-то в ту ужасную ночь, помнишь, когда лил сильный дождь, была почти буря? Потом нашли его краски зеленых и желтых цветов, кисти, все еще горящий фонарь и сдвинутую лестницу...
Мой дорогой, посмотри в окно, на последний лист клена... Тебя не удивило то, что он не колышется и не трепещет на ветру? Да, милый, это и есть шедевр Рантанена, который он написал для тебя в ту самую ужасную ночь, когда слетел последний лист...
lauantai, 8. tammikuuta 2005
© It's all tears/05
